В последние месяц-полтора боевые действия в Украине зашли в тупик – это признал даже Дмитрий Рогозин, который, командуя вместо "Роскосмоса" отрядом "Барс-Сармат", кое-что знает о ситуации "на земле". Если ещё в середине августа казалось, что украинская армия истощена из-за недостатка живой силы, а российская вот-вот сможет выйти на "оперативный простор" (все более очевидно, что этот термин в условиях современной войны теряет смысл), то сейчас об этом и близко никто не помышляет.
В середине августа российские войска осуществили стремительный прорыв в сторону села Золотой Колодец на Добропольском направлении. Некоторые эксперты, шокированные скоростью и глубиной прорыва, предрекали обрушение всего фронта, тогда как командование украинской армии наоборот, явно занижая уровень проблемы, заявляло, что речь идёт всего о нескольких десятках российских бойцов, едва ли не случайно просочившихся в тыл украинской линии обороны. Полтора месяца спустя ожесточенные боевые действия на этом небольшом пятачке продолжаются, причем, что нетипично для этой войны, в режиме информационной тишины, из разрозненных сообщений сторон ясно только, что идут они и для России, и для Украины с переменным успехом.
Солдаты выживают в этой полосе только в норах
Эта напряженная точка, в которую обе стороны стянули свои самые боеспособные подразделения, выделяется на общем фоне: вообще говоря, "линия боевого соприкосновения" вдоль почти всего фронта выглядит как полоса шириной как минимум 20 километров, в которой становится заметным и быстро уничтожается всё, что движется (включая, по выражению Рогозина, зайцев). Солдаты выживают в этой полосе только на скрытых позициях, а проще говоря, в норах, почти без возможности смениться, получить провиант и боеприпасы, а уж продвижение вперёд – почти верная смерть, на которую даже не считающееся с потерями российское командование отправляет своих бойцов все менее интенсивно. Главный военный термин последних месяцев – "инфильтрация", продвижение небольших групп солдат, как правило ночью и ползком, сквозь разреженную линию обороны и занятие позиций-нор позади нее. В пределах 20-километровой полосы смерти позиции противников перемешаны и часто не вполне известны собственному командованию – обитатели нор стараются не выдавать себя, чтобы не привлечь дроны и огонь артиллерии. Пока не все участки фронта одинаково плотно насыщены дронами, поэтому российские войска пока ещё кое-где ежедневно наступают, например, в районе Купянска и в Днепропетровской области, но в скорой перспективе, особенно после опадения листвы, к патовой ситуации придет, по-видимому, весь фронт.
В отличие от позиционных тупиков в других войнах, этот может быть очень устойчивым – маленькие беспилотники дешевы, операторы обучаются в достаточных количествах, так что на тактическом уровне возможности России и Украины удерживать ситуацию почти неистощимы, и сложно вообразить, какое технологическое новшество могло бы сдвинуть ситуацию в чью-то пользу
Пока на земле тупик, обе стороны ищут способ истощить противника на стратегическом уровне. Украина такой способ нашла – и очень эффективный: разрушение нефтегазовой российской инфраструктуры, слишком разбросанной и хрупкой, чтобы можно было эффективно защитить её от БпЛА и ракет. Пока ещё до экономической катастрофы далеко, но тренд очевиден – и потенциально для России губителен.
Смотри также Донбасский миттельшпиль. Юрий Федоров - о русском наступленииУкраина критически зависима от западной финансовой помощи
Чем может ответить Россия? Слабое место ВСУ – недостаток живой силы – в условиях оформившегося позиционного тупика не играет такой же существенной роли, как минувшим летом, когда российская армия демонстрировала быстрый темп наступления. Но Украина критически зависима от западной финансовой помощи, не от снарядов и бронетехники, как это было в начале войны, а именно от денег.
Есть ли у Кремля способ повлиять на размер этой помощи? Рост популярности правых европейских партий с популистскими лозунгами о сокращении поддержки Украины ради решения внутренних проблем – позитивный для Кремля тренд, к которому он, вероятно, старается приложить руку, но это слишком медленный процесс, российская нефтянка погибает быстрее. Каким мог бы быть быстрый асимметричный ответ Путина? Например, он мог бы попытаться перенести фокус внимания на безопасность непосредственно Европы – не так, чтобы втянуть её в войну, но так, чтобы каждый потраченный за пределами ЕС евро вызывал у некоторой части избирателей вопросы вроде: "почему мы покупаем оружие для Украины, когда не способны сбить даже десяток пенопластовых беспилотников?"
Провокации в воздухе – десятки "Гербер", залетевших в Польшу, пролет МиГов через эстонское воздушное пространство, загадочные дроны, нахально летающие над аэропортами и военными базами европейских стран (впрочем, до сих пор нет ясности, действительно ли эти беспилотники связаны с Россией), может быть шагом в этом направлении. Пока солдаты на фронте живут и умирают в норах, не имея возможности покинуть их для крупного наступления, Путину придется искать другое место для эскалации.
Сергей Добрынин – журналист Радио Свобода
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не соответствовать точке зрения редакции